Это большая ошибка - строить теории не имея достаточных данных.

Это большая ошибка - строить теории не имея достаточных данных. Незаметно для себя человек начинает искажать факты, чтобы они соответствовали теориям, вместо того чтобы теории соответствовали фактам.

"Скандал в Богемии", Артур Конан Дойл, 1891
Впечатления о "Непобедимом" Станислава Лема
The Invincible

Первое, чем меня озадачила книга - это обилие научных терминов, которые я не то чтобы не знал, но в большинстве своем плохо понимал, а значение некоторых и вовсе не помнил. Несмотря на это повествование книги воспринимается очень легко и с пониманием происходящих событий проблем не возникает.

( Читать дальше... )

Непобедимый

Как смешно и сумасбродно это "покорение любой ценой", эта "героическая стойкость человека", эта жажда мести за гибель товарищей, которые погибли потому, что их послали на верную смерть... Мы были попросту неосторожны, мы слишком полагались на свои излучатели и индикаторы, мы совершили ошибки и расплачиваемся за это. Мы сами, только мы виноваты.

Человек <…> ещё не поднялся на должную высоту, ещё не заслужил права быть, а не только числиться личностью, красиво именуемой «галактоцентрической», издавна им самим прославляемой. Галактоцентризм ведь не в том состоит, чтобы искать только себе подобных и только их понимать, а в том, чтобы не вмешиваться в не свои, нелюдские дела. Захватить, освоить пустоту — ну конечно же, пожалуйста, почему бы нет; но нельзя набрасываться на то, что за миллионы лет создало своё собственное, ни от кого и ни от чего, кроме законов природы, не зависящее устойчивое равновесие существования, деятельного, активного существования, которое не хуже и не лучше существования белковых тел, именуемых животными или людьми.

"Непобедимый", Станислав Лем, 1964
Страх

Страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой уничтожение. Но я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. А когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь. И там, где был страх, не останется ничего. Лишь я, я сам.

"Дюна", Фрэнк Герберт, 1965